Труппа Русского молодежного театра VNT познакомилась с 30-летним российским режиссером Давидом Копалеишвили на фестивале в Крыму. И пригласила его на постановку. Результатом совместного творчества стал спектакль по пьесе Леонарда Герша «Эти свободные бабочки».
Написанная в 1972 году, эта пьеса с оглушительным успехом шла по всему свету. В Русском театре она несколько лет была самым любимым зрителями спектаклем; в ней играли Александр Ивашкевич или Игорь Рогачев; Лариса Саванкова и Тамара Солодникова. Сюжет очень прост; искренность и чистота обходятся без ухищрений. 19-летний слепой юноша Дональд Бейкер живет один и сочиняет прекрасные песни; он ушел от назойливой опеки матери – та не хотела знать, что Дон взрослеет и отстаивает свое право быть самодостаточной личностью. Соседка Дона – раскованная и непосредственная девушка Джилл Теннер в своем юном возрасте успела побывать замужем (шесть дней) и мечтает о карьере актрисы. Между молодыми людьми возникает любовь, но тут на горизонте появляется режиссер Ральф Остин, который собирается занять Джилл в ужасно авангардистской пьесе, где ее героине предстоит почти все время ходить голой и умереть от передоза.. Не остановись в пути Я не хочу сравнивать две постановки. Спектакль VNT я смотрел, как бы читая пьесу с чистого листа. Копалеишвили (по одной постановке опрометчиво судить о режиссере, но, кажется, он очень талантлив) и молодые актеры VNT Дмитрий Соболевский (Дон), Екатерина Кравченко (Джилл), Екатерина Рачек (Миссис Бейкер) и Виталий Васильев (Ральф) видят в этой пьесе прежде всего победу света над тьмой, зрячей души слепого юноши над мироощущением здоровых людей, чьи души подчас слепы. В спектакле не так-то много сентиментов (потому что Дон, отстаивая свое равенство с здоровыми людьми, не позволяет себя жалеть) – и много юмора, обаятельной самоиронии. Квартира Дона представляет собой размещенные в несколько ярусов скамейки; на самом верхнем ярусе – кровать. Самостоятельность героя подчеркнута красноречивой деталью: Дон свободно и уверенно передвигается по этой конструкции; пришедшая к нему в гости мать на своих высоких каблуках держится неустойчиво, то и дело хватается за поручни, чтобы не упасть. Дон создал свой мир, гармоничный (для него!). И защищает этот мир от любого вмешательства. Мать когда-то пыталась поддержать в сыне волю к жизни, сочиняя для него сказки о слепом мальчике Донни, победившем мрак. Но не заметила, что сын вырос из этих сказок, что теперь они уже не вселяют волю преодолеть обступившую его тьму, а напоминают о несчастье. Останавливают в пути. Все они – хорошие люди. В известной степени В спектакле нет ни одного негодяя и даже просто плохого человека. Даже Ральф Остин, который собирается увести Джилл с собой, не злодей. У Васильева он, скорее, самоуверенный (или пытающийся казаться самоуверенным) пошляк, добродушный, но душевно глухой и туповатый. Легко догадаться, что режиссер-то он посредственный (если не ниже), но большой мастер пускать пыль в глаза. Но если в пьесе нет деления на хороших и плохих, то на чем строится конфликт? На столкновении разных отношений к миру. Разных «Я», каждое из которых не может не стремиться к самоутверждению. Каждый персонаж (кроме толстокожего Ральфа) проходит точку слома. И каждому предстоит найти свой выход. Как? Не скажу. Увидите сами. Со спокойной совестью советую посмотреть этот спектакль всем, кто любит театр. Он сделан очень точно. И очень профессионально. И если в чем-то можно упрекнуть режиссера (очень ласково), то в том, что в постановке чуть больше музыки (очень хорошей музыки!), чем необходимо. И – как будто два финала. Хотя этим грешат режиссеры, куда более искушенные, чем Давид. И если я упоминаю об этом, то лишь для того, чтобы режиссер знал о своих (очень небольших, не снижающих чистоту и обаяние спектакля) огрехах. Нет в жизни совершенства, - сказал Лис. А достоинства режиссуры? Прежде всего – отличная работа с актерами. Безукоризненный ритм. И берущие за душу правда и добро. - Ребята великолепны и очень свободны на сцене, - сказал режиссер, отвечая на мой вопрос, как ему работалось с труппой. – И еще что важно: во многих театрах актеры как будто неживые, заштампованные, играющие на автопилоте. А эти – искренни каждую секунду. И в самом деле: Екатерина Рачек была чрезвычайно убедительна в образе матери, которая вдруг понимает, что слишком давит на сына - и обязана дать ему больше свободы. Дмитрий Соболевский не играл Дона, а был им. То же можно сказать о Екатерине Кравченко: ее Джилл веришь безоговорчно. Когда актеры выходили на поклон, в глазах Кати-маленькой (так ее зовут в труппе в отличие от Кати-большой, Рачек) были слезы. Слезы героини или слезы актрисы. Не знаю. Но они дорогого стоят!